Авторство величайшего шедевра массовой культуры принадлежит нескольким мужчинам, сыгравшим значительную роль в карьере Мэрилин. Девочке из пролетарского круга, неприкаянной сироте, сменившей в детские годы более десятка приемных семей, повезло с внешностью и отечеством. Любая миловидная куколка, выросшая в Городе ангелов, получала шанс засветиться хотя бы в бесхитростном, элементарном, третьесортном американском кино. Помогала география: Лос-Анджелес — это Голливуд. С детства испытывающая недостаток внимания и остро нуждающаяся в любви, Мэрилин мечтала стать актрисой, обожаемой публикой. Как многие соискательницы звездной славы, она начала с работы фотомоделью и статисткой в кино. На заре карьеры в мае 1949 года она, оказавшись на пороге бедности, не способная заплатить за уроки актерского мастерства, машину, еду, приняла предложение фотографа Тома Келли позировать для ежегодного эротического календаря. За каждый снимок Том пообещал заплатить пятьдесят долларов. Том Келли сделал множество снимков юной натурщицы. Когда в 1952 году на студии, где работала восходящая звезда Мэрилин Монро, узнают, что по всей стране, в каждой заправочной, висят календари с обнаженной звездой, разразится скандал, но это лишь добавит популярности актрисе.

В 1953 году одну из фотографий, сделанных Томом Келли, выкупит и поместит на обложку пилотного номера Playboy Хью Хефнер, издатель журнала, на страницах которого обсуждалась уникальность и камерность мужского мира с его коллизиями, размышлениями и фантазиями в самых сокровенных подробностях. Этот выпуск Playboy имел ошеломительный успех: было продано 54 000 экземпляров, а Мэрилин Монро стала первой в истории журнала «девушкой месяца». Наряду с кинематографом и иной прессой, глянцевое издание для мужчин создало для нее репутацию ослепительной белокурой девы, жаждущей земной любви, готовой отдать свою любовь простому американцу. Полное растворение в идее соблазна и служения — единственное ее предназначение. Эта беззаветность и приводила мужчин в исступление. Мэрилин Монро рассказывала друзьям, что ее преследует навязчивый сон: «Я в большом соборе, полном людей. Я иду по проходу совершенно обнаженная. Все оборачиваются, смотрят на меня. Я не испытываю ни малейшего смущения. Напротив, чувствую себя очень хорошо, совершенно естественно». Заурядная метафора этого сна очевидна: Монро околдовывает скованное пуританскими нормами послевоенное патриархальное американское общество, которое покорно поклоняется новой богине.

Спустя полгода после судьбоносной фотосессии у Тома Келли на одном приеме Мэрилин была представлена Джонни Хайду, голливудскому продюсеру, который брался делать кинозвезд из машинисток при условии, что они не будут нежны с ним. Неказистый пятидесятитрехлетний сердечник с изможденным лицом, мужчина комически маленького роста был одним из самых богатых и влиятельных людей в стране. «Джонни Хайд был особенным, но смотреть там не на что было — креветка креветкой, мне до подбородка еле доставал», — говорила о нем Мэрилин. Когда он встретил Мэрилин, на тот момент снявшуюся только в четырех провальных фильмах и выгнанную с двух киностудий, бродившую по кастингам с безнадежным видом, беззащитную, вызывающую целую гамму чувств от умиления до жалости, Джонни Хайд упал к ее ногам и предсказал, что она станет величайшей звездой всех времен. На многолюдный прием, устроенный в отеле «Беверли-Хиллз» в честь Лоуренса Оливье и Вивьен Ли перед началом съемок ленты «Трамвай «Желание», всемогущий крошка Хайд явился под руку с молодой женщиной, красивым неподвижным растением, «стоп-кадром», по выражению режиссера Элии Казана. Одержимый Мэрилин, он посвятил ей последние полтора года своей жизни, поклявшись превратить ее в американского идола.

Джонни Хайд работал над ее образом тщательно, любовно, азартно, подключив воображение, опыт, связи. Чтобы она почувствовала себя свободной и уверенной, он выписал ей роскошное содержание. Затем он отвел ее к специалистам эстетической хирургии, которые усовершенствовали форму носа и подбородка Мэрилин. Визиты к пластическому хирургу Мэрилин Монро держала в большом секрете и всякие вмешательства в свое естество категорически отрицала. Однако известно, что актриса сделала несколько пластических операций. Доктор Майкл Гурдин, считавшийся лучшим пластическим хирургом в Лос-Анджелесе после Второй мировой войны, исправил ее нос, изменил форму подбородка и увеличил размер груди. Кроме того, он решил проблему с волосами Мэрилин, которые росли треугольным выступом на лбу. Мэрилин была шатенкой с волосами до плеч и невнятной прической. Джонни посоветовал ей стать блондинкой, объясняя притягательность светлой породы ее редкостью в темноволосом по преимуществу человечестве. Блондинка — это природная аномалия, отрицание тривиальности, исключительность. Мэрилин согласилась, ведь ее кумиром была знаменитая голливудская блондинка Джин Харлоу. Волосы Мэрилин подстригли покороче и довели до нужной белизны — они выгодно преподносили овал лица и посадку головы, казались чуть растрепанными, взъерошенными мужской рукой или ветром.

Через несколько месяцев с начала их романа Хайд ушел из семьи, полный решимости жениться на Мэрилин. «Ты недолго будешь мучиться, — уговаривал он, — у меня ведь слабое сердце, я скоро умру». Но Мэрилин отказала, потому что не была в него влюблена. Пророчество покровителя сбылось через полтора года. К концу жизни Джонни Хайда его творение уже приобрело почти законченный вид. Все в Мэрилин было спланировано и отрепетировано. Ее ярко накрашенные губы почти всегда полуоткрыты или изогнуты в мягкой манящей улыбке. Влажные раскрытые губы в сочетании с запрокинутой головой и томными опущенными веками — губы женщины за мгновение до поцелуя. Ее глаза чаще всего полуприкрыты, затуманены, занавешены наклеенными ресницами. Загадочность, расслабленная усталость от бесконечного томления. Иногда ее глаза по-детски удивленно округлялись, оказываясь ясными и светло-синими. Тогда она представала в другой ипостаси — маленькой девочки, которая, полуоткрыв рот, внимает старшим. Монро материализовала коллективную мечту мужчин о женщине-ребенке, парадоксально сочетающей искушенность и невинность, страсть и покорность. Чувственность ее мягкого, теплого, с выразительными формами тела, рвущегося из платья или сливающегося с ним (сексуальные туалеты тоже были продуманы), казалась чрезмерной: очень много любви, очень много секса. Ее слабый приятный голос, с придыханием и обертонами, предполагал в певичке кошечку, зрелую женщину и маленькую девочку одновременно. В свои песенки она вносила элемент вызова, как будто говорила: «А я еще и пою!» Итак, звезда была готова, оставалось подыскать ей хорошую роль. Джонни Хайд позаботился и об этом. Самым последним его подарком стали две первые настоящие роли в фильмах двух великих режиссеров — Джона Хьюстона и Джозефа Манкевича, которые принесут Мэрилин контракт на семь лет с кинокомпанией «XX век Фокс», на адрес которой будут приходить мешки писем с требованием поклонников выслать фото Мэрилин Монро.

Читая мемуары о Монро, напичканные скандальными сенсациями и виртуозными выдумками, можно подумать о ней все что угодно. Судьба ее определена предсказуемым сценарием жизни голливудских актрис первой половины двадцатого века. Единственная кармическая головоломка — тайна ее смерти. Пытаясь понять ее личность, сталкиваешься с беспорядочными, несвязными суждениями. Одни утверждают, что она была примитивна и бездарна, другие уверены, что Мэрилин, в библиотеке которой насчитывалось около 400 книг, в том числе таких авторов, как Рильке, Джойс, Пруст, Достоевский, была человеком глубоким и тонким, а также обладала темпераментом и способностями великой комедийной актрисы. Ее называют безотказной нимфоманкой, использующей секс в сугубо прагматических целях, и в то же время описывают, как она чуть не покончила с собой, узнав о потере Джонни Хайда. Судачат о ее бисексуальности и в то же время приводят свидетельства о том, что она обращалась к психоаналитику с просьбой излечить ее от панической гомофобии. Алчная и расчетливая, она шантажировала продюсеров, требуя повышения ставки, и в то же время охотно помогала нуждавшимся. Четкий, яркий, однозначный, педантично созданный внешний облик и рассыпающийся энигматический образ — вот что оставила Мэрилин после себя. Ее друг, мастер великосветской интриги, «салонная ведьма», американский писатель Трумен Капоте, мечтал увидеть знаменитую блондинку в главной роли в экранизации своего романа «Завтрак у Тиффани» — но не довелось. Однако в память о легендарной Мэрилин он оставил образчик великолепной прозы «Прекрасное дитя». Маленькая псевдобиографическая увертюра, состоящая из авторского монолога, проливающего свет на личность Монро, и живого, спонтанного, очаровательного диалога писателя с актрисой, характеризует эту удивительную знаменитость ярче и достовернее, чем любая из трехсот книг о самой прекрасной из женщин.