Газетчики утверждали, что Серж Генсбур и Джейн Биркин записали песню «Je T’aime… Moi Non Plus», положив магнитофон под кровать, на которой занимались любовью. Скорее всего это правда. На протяжении двенадцати лет эти двое были без ума друг от друга, что прекрасно сказалось на искусстве.
До встречи с ней
Очевидно, Генсбур родился с уязвленным самолюбием. Однажды мать совершила глупость, рассказав Сержу о том, что он появился на свет благодаря ее страху перед хирургическим прерыванием беременности. Впечатлительный Серж, по его признанию, всю жизнь чувствовал себя до некоторой степени рожденным случайно, лишенным счастья быть желанным. Даже имя Люсьен, данное родителями, казалось ему пошлым, и по достижении 15 лет он стал Сержем, а заодно подправил орфографию фамилии — с еврейской Гинзбург на Генсбур, чтобы французы произносили ее не коверкая. Детская невротическая потребность в любви переросла в тщеславие, Серж собирался покорить Францию любыми способами, искал и находил в себе таланты художника, поэта, певца, композитора, актера и режиссера, пока, наконец, не решил, что станет мелодией этой страны.
Генсбур был аффективным гением, его внутренняя планка свободы была намного выше, чем у окружающих, поэтому он позволял себе петь о маленьких одалисках в белых носочках, об уругвайских нацистах, о Гитлере в окружении травести, о гомосексуалистах, копрофагии, о том, как человек читает предсмертную записку своей любовницы и исправляет в ней грамматические ошибки. Паясничал, эпатировал, измывался так, что публика часто не могла переварить его текстов, но музыка, которую он сочинял, была прекрасна, она легко переходила в репертуар таких исполнителей, как Петула Кларк, Жюльет Греко, Дионн Уорвик и Далида. Небрежный мачо с нелепо большими ушами и выдающимся носом принципиально не носил нижнего белья и надевал пижонские ботинки на босу ногу вместе с тряпьем неизвестного происхождения. Женщины обожали этого циничного хулигана, божественная Брижит Бардо делила с ним не только съемочную площадку, постель, но и популярность. Во время романа с ней Серж Генсбур стал знаменитым настолько, что режиссеры перед съемками фильмов просили получше гримировать его примелькавшуюся физиономию. Журналисты знали мельчайшие подробности его интимной жизни в двух браках, романов с актрисами, певичками, массажистками, парикмахершами, проститутками, которых он водил в свои холостяцкие апартаменты — номер 314 в отеле «Паризьен». Он хвастался количеством женщин, но ему все сходило с рук. Даже капризная ББ снисходительно говорила: «У него очень ранимая, очень нежная душа. И ему, бедняжке, кажется, что цинизм делает его неуязвимым».
До встречи с ним
Жизнь Джейн Биркин была образцом целомудренности. Ее отец — капитан Королевского флота Великобритании и мать — знаменитая театральная актриса — души не чаяли в своей худенькой дочери с огромными зелеными глазами и озорной улыбкой. В 18 лет Джейн вышла замуж за композитора Джона Барри и родила дочь Кейт. Она стала образцовой женой, однако Барри после двух лет совместной жизни решил расстаться. Джейн тяжело переживала развод, поэтому родители, взяв на себя заботы о внучке, отправили ее развеяться за границу. Она быстро восстановила душевные силы и уже через пару месяцев снималась у Микеланджело Антониони в фильме «Фотоувеличение».
Встреча длиной в 12 лет
Рандеву Джейн Биркин и Сержа Генсбура устроил режиссер Пьер Гримбла, пригласивший их в 1968 году сниматься в одной картине. На репетициях они играли бездарно, отношения не складывались, и Гримбла позвал их в ресторан под предлогом «обсудить сценарий», а сам, естественно, не явился, рассчитывая на то, что неформальная обстановка сблизит надменного Генсбура с маленькой англичанкой, и, чем черт не шутит, быть может, между ними завяжется интрижка. Однако эти двое влюбились друг в друга настолько серьезно, что вскоре обзавелись собственным жильем. Они так и не поженились, хотя собирались в 1972 году устроить гигантский свадебный бал на Лионском вокзале.
Никто не верил в потенциал этого романа: своими выходками Генсбур скомпрометировал себя перед всей Францией, был вдвое старше нее и вдобавок откровенно некрасив, а она с трудом понимала его изысканный французский и напоминала подростка в периоде пубертата. Его мужскому самолюбию, конечно, льстили ее молодость и сексуальность. В первые годы совместной жизни они не могли оторваться друг от друга, дурачились, веселились, наслаждаясь своим счастьем. Однажды они поехали в Дубровник и купили там игрушечный поезд. В номере отеля нагрузили его бутылочками водки из бара, и Серж запускал его, чтобы он проезжал под кроватью. Джейн визжала от восторга! Он вел ее в какой-нибудь шикарный бутик, к Иву Сен-Лорану, например, чтобы купить ей вечернее платье просто для выхода в ресторан вдвоем. Они часто появлялись на публике. Генсбур забросил карьеру, ходил аккуратно одетым, в круглых очках интеллигента, которые купила ему Джейн. Ей казалось, что в своем стремлении к показной небрежности он зашел слишком далеко. Но Серж вредничал: «То, что я в 40 лет связался с маленькой дурочкой и строю с ней семью, уже само по себе смешно. Но то, что она пытается из старого облезлого волка сделать хорошенького котенка, навязав ему на шею дурацких бантиков, — совсем уж нелепо».
Однако Генсбуру явно нравилась его новая ипостась. В 1971 году Биркин родила ему дочь — Шарлотту. Он даже стал меньше пить. Если ранее Генсбур стимулировал вдохновение анисовой водкой, то теперь его музой стала Джейн. В одном из интервью она вспоминала: «Он мог ни с того ни с сего подарить мне бриллиант, мог купить «Роллс-ройс», а потом использовать его как пепельницу, потому что у него не было водительских прав; мог завалить комнату цветами, если был в чем-то виноват, а мог сидеть на подоконнике и рыдать…». Он писал песни только для нее, даже снял в своем первом фильме «Я люблю тебя, я тебя тоже нет», где Джейн сыграла женщину-андрогина. По выходе в марте 1976 года фильм вызвал ужасный скандал — впервые в кино был показан гомосексуализм. Угрюмый эротизм ленты оценил только Франсуа Трюффо, но и это не помогло — картину быстро сняли с экрана. Песня «Je T’aime… Moi Non Plus», прозвучавшая в этом фильме, была запрещена в большинстве европейских стран, начиная с Ватикана и заканчивая Англией. Но Серж продолжал в своем духе. Он спел пародию на «Марсельезу» (гимн Французской Республики) в стиле реггей, и французские военнослужащие шипели от ярости; выпустил антисемитский альбом в силе наци-рок, и евреи негодовали; выдал диск «Баллада о Мелоди Нельсон» и стал кумиром сексменьшинств, написал песенку «Лимонный инцест», посвященную своей обожаемой дочери Шарлотте. Немного позже Шарлотта по папиному сценарию снялась в фильме «Шарлот навсегда», где красной нитью проходила тема нездоровой любви отца к своей дочери.
Он взялся за старое, снова начал пить, стал вызывающе груб с окружающими. Однажды демонстративно погасил сигарету о галстук ведущего телепрограммы. Несмотря на его первый инфаркт в 1973 году, Серж и Джейн каждый вечер ходили в бар, он пил и играл на рояле до утра, а Джейн засыпала прямо на скамейке. Однажды они возвращались рано утром, Серж шатался, не мог попасть ключом в замочную скважину. Он склонился над резной дверью с острыми выступами, и Джейн, вместо того чтобы ему помочь, внезапно толкнула его изо всей силы так, что он разбил бровь о выступ. Ее терпение лопнуло, она уже была сыта по горло его выходками. Маленькая Джейн выросла и однажды ночью в 1980 году ушла из общего с Сержем дома, забрав девочек.
Комната Джейн в доме Генсбура осталась нетронутой после ее ухода, словно она вышла на полчаса за сигаретами. Зубная щетка, косметика, брюки, колготки, нижнее белье, книги, игрушки — все это было разбросано там и нетронуто, пока Серж был жив. До самой смерти в 1991 году Серж писал для Джейн песни, которые она теперь поет соло. Так она благодарит его за самую пронзительную любовь в ее жизни. Как-то раз Джейн Биркин сказала: «Во Франции Генсбур уже давно француз номер один, все поняли, что это был поэт уровня Апполинера. Англии понадобилось тридцать лет, чтобы это осознать, но все-таки его Melody Nelson недавно назвали в числе 20 главных песен столетия. И если я хоть немного, хоть чуть-чуть в этом помогла, то мне большего и не надо».
