Семья, в которой родился Боуи, мягко говоря, была странной, со сложными и запутанными отношениями. У родителей Боуи были внебрачные дети, но единственным ребенком, который постоянно жил в семье, был Дэвид. Обожаемого им сводного старшего брата Терри родители сочли лишним — он был вынужден жить у родственников по материнской линии, многие из которых страдали шизофренией. В редкие моменты, когда Терри гостил у родителей, он одаривал Дэвида игрушками, развлекал его, носил на руках. Старший брат развивал интеллектуальные аппетиты подрастающего младшего брата, давал читать книги писателей-битников, водил на джазовые концерты. Впоследствии Терри одолела семейная болезнь, он практически потерял личность и связь с младшим братом — это была одна из трагедий юности Дэвида. На протяжении всей жизни Боуи преследовал страх, что его постигнет та же участь. Когда Дэвиду Боуи было 12 лет, учитель спросил его, кем он хочет стать, когда вырастет. «Английским Элвисом», — не задумываясь, ответил мальчик. Боуи повезло: он хотел заниматься музыкой, и его отец поощрял его желание учиться играть на саксофоне и гитаре. В 18 лет он уже заключал контракты со звукозаписывающими студиями, продюсерами и менеджерами, правда, под контролем отца. Согласно британским законам, в течение трех лет, остававшихся до его совершеннолетия, родители Дэвида должны были подписывать каждую касавшуюся его юридическую бумажку. Отец следил за тем, чтобы Дэвид не наделал каких-нибудь ошибок. Особенность биографии Боуи — мужчины всегда играли в его жизни более значительную роль, чем женщины. Брат стал для него духовным наставником, отец — надежным тылом, иконой стиля — танцор и мим Линси Кемп, познакомивший Боуи с японским театром кабуки и учивший его искусству владения собственным телом, танцу и мимике.

6 июля 1972 года западная поп-культура изменилась навсегда. В этот день Дэвид Боуи выступил в программе Top Of The Pops перед многомиллионной аудиторией. Когда на британской сцене доминировали брутальные рокеры, само по себе появление субтильного андрогина с оранжевыми волосами и в цветастом костюме инопланетянина гарантированно вызывало фурор. Но когда песня подошла к припеву, и у микрофона появился гитарист Мик Ронсон, Боуи игриво положил ему руку на плечо. По нынешним меркам жест выглядит вполне безобидным, но все было по-другому в 1972 году. Двое напомаженных мужчин в обнимку в эфире BBC — это был неслыханный скандал. Боуи не был первым, кто покрыл лицо макияжем перед выходом на сцену. Но он вывел нарциссизм шоу-бизнеса на новый уровень. В середине 70-х годов боа из перьев и наряды диких расцветок настолько активно вошли в обиход среди рок-звезд, что парни в обычных джинсах воспринимались как анахронизм. Сам законодатель моды пошел дальше. Он провозгласил себя Зигги Стардастом — марсианином неопределенной сексуальной ориентации, который принес людям послание надежды. Шоу Дэвида Боуи имело оглушающий успех, но навязчивый имидж стал для артиста обузой: «Вся моя личность была надломлена. У меня появились сомнения по поводу моего рассудка». Развязка наступила 3 июля 1973 года. На лондонском концерте Боуи провозгласил финал эпохи Зигги Стардаста. Но инопланетный имидж не стал для Дэвида Боуи последним перевоплощением. Дальше были элегантный исполнитель соула, Изможденный Белый Герцог, печальный Пьеро, король гоблинов из фильма «Лабиринт» и множество других ролей.

Творчество Дэвида Боуи проникнуто своеобразной холодностью, атмосферой отстраненности и изоляции. Создавая фиктивных персонажей, он занимался элегантными исследованиями душ земных и неземных существ. Кинематографисты с удовольствием использовали внеземные андрогинные качества Боуи, чем еще более укрепили его репутацию человека не от мира сего. Самый известный из фильмов с Боуи — «Человек, который упал на Землю» 1976 года Николаса Роуга. Рок сам по себе грандиозный спектакль. Но Боуи был значительно более театральным, чем его предшественники. «Я столько раз перерождался, что уже и не помню, кем был в начале. Вполне возможно, что это была полная кореянка», — часто шутил он. Изобретая образы, он сотрудничал с другими художниками, изящно использовал все, чему случилось взбудоражить его фантазию: будь то немое кино, голливудские дивы 40-х, театр кабуки, Уильям Берроуз, английские актеры пантомимы, Уорхол, фильмы Бунюэля и Стэнли Кубрика. Он перерабатывал высокое искусство, создавая продукт, который пришелся по вкусу массовому зрителю.

Завершив японские гастроли в 1973 году, Дэвид Боуи выбрал весьма экзотический способ возвращения в Европу — поездку через весь Советский Союз по Транссибирской магистрали. Прибыв на теплоходе «Феликс Дзержинский» в Находку, британец перебрался на стандартный советский вагон СВ в Хабаровске. На протяжении всей поездки Дэвид Боуи практически не покидал состава, снимая бескрайние сибирские просторы на кинокамеру, купленную в Японии. По поезду артист разгуливал в цветастом кимоно, проводницы угощали его ряженкой. Выйдя на платформу в Свердловске, Боуи начал снимать станцию на камеру, к нему подошел человек в темных очках и потребовал отдать пленку. От возможных неприятностей с КГБ певца спасло лишь отправление поезда. 30 апреля 1973 года английские гастролеры добрались до Москвы. Здесь Дэвид Боуи принял участие в Первомайском параде, купил в ГУМе душистое мыло и полакомился икрой в ресторане «Националь». Мужчина без бровей, облаченный в оранжевые брюки, желтые ботинки на платформе и кофейного цвета пиджак, привлек всеобщее внимание на Красной площади, но звезду мирового масштаба в диковинном иностранце никто так и не признал. С тех пор Дэвид Боуи побывал в России еще дважды. В 1976 году он совершил семичасовую экскурсию по советской столице в компании закадычного друга Игги Попа. 18 июня 1996 года Боуи дал концерт в Москве, но остался разочарованным холодным приемом респектабельной публики.

После эпопеи Зигги Стардаста и триумфального покорения Америки Дэвид Боуи вполне мог бы заслуженно почивать на лаврах. Но распутная жизнь в Лос-Анджелесе чуть не отняла у артиста рассудок и здоровье. Летом 1976 года Дэвид Боуи неожиданно для всех переехал в Западный Берлин, чтобы утолить «арт-ностальгию» по Европе. Здесь эксцентричный англичанин снял чердак из семи комнат в здании в стиле модерн, расположенном вблизи аэропорта Темпельхоф, чтобы предаться аскетичному образу жизни представителя европейской богемы. Он отрастил бороду, принялся писать картины, взялся за изучение классической музыки и экспрессионистской живописи. Атмосфера культурного подъема в эпицентре холодной войны подействовала на Боуи благотворно. Каждый день он ездил на велосипеде в студию Hansa, чтобы зафиксировать на пленку новые идеи. Именно здесь Дэвид Боуи создал самую смелую музыку в его жизни, которая составила альбомную «Берлинскую трилогию». Главным хитом этого периода стала вдохновляющая песня «Heroes» с рассказом о влюбленных, которые разделены Берлинской стеной, но встречаются под носом у спецслужб и целуются под звуки выстрелов: «Мы можем победить их, а потом станем героями, хотя бы на один день!»

«Однажды я спросил Леннона, что он думает о том, что я делаю, — рассказывал Боуи. — Годится, сказал он, но это просто рок-н-ролл, поверх которого положили немного губной помады». В тинейджерских кругах времен юности Боуи мальчики часто знали больше девочек о помаде, туши для глаз и создании пышной прически. Боуи был знаком с модами и впитал эстетику нарциссизма, присущую этой субкультуре. Фриковые сценические костюмы Боуи, от комбинезонов в стиле театра кабуки до утрированных женских образов, невероятные прически и экстравагантный грим стали легендой. «Я не вижу никакого резона выходить на сцену в джинсах… и, стоя перед 18 тысячами человек, выглядеть настолько обыденно, насколько это возможно. Мне это кажется ненормальным!» — говорил Боуи. Никто до Боуи не заходил так далеко, бесстрашно жонглируя эпатажными сценическими образами. Утонченный, андрогинный, вызывающе привлекательный, он стал модным персонажем номер один в семидесятые и восьмидесятые годы. Им вдохновлялись дизайнеры — Александр Маккуин, Ямомото Кансай, Дрис ван Нотен, Жан Поль Готье и многие другие. Изредка он делал реверансы в сторону моды, например, в 2013 году снялся в роскошной рекламной кампании Louis Vuitton, став героем венецианского карнавала. От такого перформанса убежденный лицедей не мог отказаться: игра масок была его излюбленной темой.

The Rise And Fall Of Ziggy Stardust And The Spiders From Mars (1972)

Манифест Зигги Стардаста представляет собой концептуальный альбом с кинематографическим флером и богатой оркестровкой. За десятилетия пластинка нисколько не утратила обаяния и революционной силы.

Low (1976)

Шедевр берлинского периода, альбом включает в себя экспериментальные синтезаторные импровизации на грани между немецким краут-роком, гамеланом с острова Бали и академическим минимализмом.

Scary Monsters (And Super Creeps) (1980)

Блестящая арт-роковая работа задала старт новому десятилетию, объединив высокие творческие стандарты и впечатляющий коммерческий успех. А также доказала состоятельность Дэвида Боуи в эпоху господства панка.

Blackstar (2016)

Величественная джазовая медитация Lazarus сразу после выхода вошла в число лучших работ Дэвида Боуи. Два дня спустя после выхода сенсационного альбома мир потрясла новость о том, что Blackstar суждено войти в историю в качестве прощальной исповеди мастера.