О Нине Лин известно мало: родилась в Российской империи, предположительно между 1909 и 1914 годами — свой истинный возраст она всегда скрывала. Выросла в Европе: жила в Италии, Германии, Швейцарии, а в 1939 году переехала в США. В 1948 году стала известной благодаря репортажу про нью-йоркскую школу для одаренных детей для журнала Life. Для этого же издания Нина Лин создала серии фоторепортажей про нравы и обычаи американского общества, а также около пятидесяти обложек.
Ей, как некоторым творческим людям, вероятно, была свойственна сосредоточенность на своей персоне — особенность, которую Леонардо да Винчи разъяснял так: художник всегда пишет портрет самого себя. В фокусе ее объектива оказывалась женщина, такая же мечтательная, оптимистичная, утонченная, как сама Нина Лин. Героини ее фотографий — особы голубых кровей, популярные актрисы, модели, домохозяйки и даже школьницы, запечатленные в разных ситуациях, от тихих обыденных прогулок до громких вечеринок, где дамы веселились, ни в чем себя не ограничивая — это подтверждают попадающие в кадр сигары, покер, алкоголь и даже реслинг.
В середине 40-х годов у женщин еще остались мужские привычки, которые они приобрели за период Второй мировой войны, в том числе манера одеваться крайне практично, строго, по-военному. В те времена в Европе и Америке существовало ограничение на пошив одежды, которое регламентировало количество материалов, используемых для создания юбок, блузок и даже ремней. Лимиты привели к упрощению моды: основным стал лаконичный фасон наряда с прямой узкой юбкой, а также самые примитивные принты — полоска и клетка. Типичные костюмы той эпохи напоминали военную форму, скромные платья стенографисток.
Однако, как отмечала икона парижского авангарда тех времен, дизайнер Эльза Скиапарелли, именно в сложные времена мода становится эпатажной. Наряду с невзрачными костюмами и повседневными приталенными платьями с квадратными плечами, в моду вошли аксессуары из кожи экзотических рептилий, экстравагантные шляпки и сеточка для волос — самое доступное средство придать образу шарма. За неимением красивого кружева вещи часто отделывались кусочками меха. Воротник или муфта из чернобурки, каракуля, норки были пределом мечтаний.
В 1947 году, представив в Париже коллекцию new look, названную так Кармель Сноу, редактором журнала Harper’s Bazaar, Кристиан Диор приехал с рекламным турне в Америку. Своим стилем он возродил традиции этикета XVIII—XIX веков, изысканного костюма и той элегантности, которая невозможна без определенных аксессуаров. Его платья с кукольными талиями, с длинными юбками, напоминавшими пышные бутоны цветов, а также длинные перчатки, шляпки были призваны скрыть тело с его изъянами — шрамами, веснушками, родинками, плохими волосами. Он предложил женщинам новый идеал красоты, который требовал баснословных трат.
Американцы освистали его концепцию. Они выходили на улицы с плакатами «Уезжайте домой, месье Диор!», «Мы ненавидим ваши платья длиной в пол!», оглашали петиции, а в штате Джорджия мужчины основали «Лигу разоренных мужей», умоляя «сохранить прежнюю длину платья». Паника была вполне обоснованной: любитель драпировок и многослойности, Диор пускал в ход десятки метров ткани. Вслед за Диором образом женщины-цветка вдохновились Юбер Живанши, Кристобаль Баленсиага и другие модные дизайнеры. Соблазн new look был так велик, что ему поддались даже женщины, равнодушные к нарядам и независимые от моды. Именно этот расцвет рафинированной красоты запечатлела Нина Лин в своих историях о женщинах и платьях, на которые во все времена возлагаются большие надежды.
Придуманный Кристианом Диором новый образ стал настоящим подарком для женщин после долгих лет гардеробных лишений и перешивания старой одежды. По окончании войны каждая женщина хотела обзавестись детьми. Модные образы 50-х годов — олицетворение грации и нежности — были средством достижения этой цели.
