Дитя революции
Выходец из патриархальной крестьянской семьи, Константин Мельников воспринял события 1917 года в качестве освобождающего импульса, ознаменовавшего начало новой эры в архитектуре. Детство будущего зодчего, который родился в глинобитной сторожке под Москвой, не сулило особенных перспектив. Его отец держал коров, и быть бы юному Мельникову крестьянином с четырьмя классами церковно-приходской школы за плечами, если бы ему однажды не пришлось нарисовать чугунную печку по просьбе выдающегося инженера Владимира Чаплина. Счастливый случай открыл Мельникову путь в Московское училище ваяния и зодчества.
Первый триумф Константина Мельникова — деревянный павильон «Махорка», выстроенный для Всероссийской выставки 1923 года в Москве. Тривиальная будка махорочного синдиката превратилась в концептуальное сооружение с открытой винтовой лестницей, громадными рекламными плакатами и прозрачным остеклением. Уже через два года Мельникову доверили создать павильон СССР для Всемирной выставки в Париже. Каркасная постройка была выполнена из дерева и стекла. Два этажа соединила открытая лестница с перекрытием в виде деревянных плит. По словам французского архитектора Ле Корбюзье, советский павильон на той выставке был единственным достойным посещения.
Долой догмы!
В бурную эпоху торжества революционного энтузиазма в советском искусстве Константин Мельников оказался на волне успеха. По словам самого мастера, с 1927 года его авторитет в московском архитектурном управлении перерос в монопольный захват. Мельников умудрялся оставаться авангардистом, проектируя такие объекты, как дом культуры при заводе «Каучук» и клуб фабрики «Буревестник». Дом культуры имени И. В. Русакова, где ныне располагается Театр Романа Виктюка, стал первым в мире зданием, в котором балконы зрительного зала вынесены наружу в зубцы-выступы. Спроектированный Мельниковым гараж на Бахметьевской улице выполнен в форме, позволяющей сэкономить пространство при парковке и избежать необходимости лишних маневров и движения задним ходом.
Эксперименты с объемами, башнями и цилиндрами, опоясанными дугами лестниц, сложно отнести к определенному архитектурному стилю. При внешних атрибутах конструктивизма и функционализма творения Константина Мельникова лишены клише, что доказывает: одна и та же функция может быть вложена в различные объемно-пространственные формы. Критики обвиняли «советского Гауди» в отсутствии любви к искусству и трюкачестве. Сам архитектор не вступал ни в какие профессиональные союзы и категорически возражал, когда его проекты относили к тому или иному стилю: «Любую догму в своем творчестве я считал врагом».
Семейное гнездо
Наслаждаясь своим триумфом во Франции в 1925 году, Константин Мельников рисовал на пляже Бискайского залива эскизы воображаемого дома для собственной семьи, который он намеревался построить в Москве. И такой дом был создан. Мельников спроектировал здание из двух цилиндров, врезанных друг в друга на треть радиуса. К 1929 году в Кривоарбатском переулке вырос одноквартирный особняк общей площадью почти 300 квадратных метров. Собственное жилье в центре Москвы в то время не позволяли себе даже члены партийной элиты. Но архитектору, который в числе прочего создал первый саркофаг для тела В. И. Ленина, простили и это.
«Дом-улей» — это не просто диковина, украсившая учебники по архитектуре, но размышление об организации жизненного пространства. Первый этаж — кухня и столовая. Второй этаж — парадная гостиная и спальня с ромбовидными окнами. Третий — творческая мастерская архитектора, из которой можно выйти на открытую террасу для работы и отдыха на свежем воздухе. Здесь по-прежнему много света и пространства. По словам своего создателя, особняк в Кривоарбатском переулке воплотил архитектуру «неведомого, но реального мира наших чувств».
В связи реставрационными работами Дом Мельникова закрыт. Двор Дома Мельникова (Кривоарбатский пер., 10) доступен для свободного посещения ежедневно в светлое время суток.
